Я сказал шепотом:

— Хотите выдам секрет?.. Я вообще не умею драться.

Она расхохоталась, смерила взглядом мою плотно сбитую фигуру.

— Всё шутите… Как я понимаю, по вашему мужскому мнению вечер удался, верно? А то как это уйти и без драки?

— Сейчас кофе допью, — сказал я. — И круассан слопаю. А вы свой не будете? Тогда я съем.

Она со странной усмешкой наблюдала, как я, пренебрегая всеми приличиями, съел свой круассан, а потом умял и её, она отпила только полчашки кофе.

— Ладно, пойдемте, баронет.

— Минутку, — сказал я, — сейчас расплачусь…

Она фыркнула.

— Всё уплачено. Это кафе принадлежит нашей семье.

Мы вышли в прекрасный вечер, запад неба окрашен в багровый закат, очень красиво, кучер ждет с вожжами в руках.

Но на дорожке от входа в кафе до проезжей части улицы, где коляска Иоланты, дорогу загородили четверо парней. Трое из тех, кто утащили своего лидера, он и сейчас сидит прислоненный к стене дома, роняет на рубашку кровавые сопли, а теперь вместо него во главе крепкий парень, копия того, что уже получил, только постарше и чуть крупнее, глаза горят яростью, кулаки сжаты.

— Ах ты, сволочь, — прохрипел он, — да я за братишку…

Я выставил перед собой ладони.

— Погоди-погоди! Сперва разберись, кто прав…

Не слушая, он пошел на меня, опустив голову и сверля исподлобья налитыми кровью глазами.

Я сделал шаг назад, утащив за собой Иоланту, что испуга не высказывает, на красивую женщину, как у нас говорят, даже злой пес не гавкнет.

— Остановись, — сказал я торопливо. — Ты не можешь со мной спорить, парень. У меня тесак на поясе, а у тебя прыщи. Понял разницу?

Он прорычал:

— Ты не станешь им пользоваться! За это каторга!

Он надвинулся, дважды взмахнул кулаками, стараясь попасть в лицо, но я уклонился, даже сделал два шага назад, чтобы свидетели могли подтвердить, кто напал, а кто защищался.

— Он не станет, — прозвучал зычный голос, даже не голос, а рев, — но я могу.

Между нами вдвинулся Демидов, он всегда кровь с молоком, а сейчас вообще раскраснелся, глаза горят азартом, тот удар не драка, а только прелюдия, а сладостная драка будет сейчас…

Я не стал ждать, быстро ударил этого радельника за брата, за последние дни это входит в классику: хорошо поставленный, стремительный и очень точный удар в нижнюю челюсть. И хотя парень крепче своего младшего братца, но я со своей скоростью и мощью аугментированного тела хорош, хорош…

Раздался отчётливый хруст сломанных костей. Из разбитой нижней челюсти вылетели брызги крови и обломки зубов, досталось и верхней челюсти.

Иоланта смотрела распахнутыми глазами, я подхватил её под локоть и потащил в сторону стоянки автомобилей.

За спиной раздался рев из дюжины глоток, с Демидовым его дружки, драка будет на равных, и все получат эстетическое удовольствие и сбросят накопившийся за тяжелый трудовой день стресс.

Иоланта на ходу поглядывала на меня с новым интересом.

— Прошло неплохо, — произнесла она наконец, видя, что я не воспользовался шансом покрасоваться и начать игру в обольщение, — хотя не обошлось без новой драки, но на этот раз всё почти культурно.

— Это вы привыкаете, — пояснил я. — Человек обязан себя защищать. Мог бы я одолжить Христу свой тесак, он бы остался жив.

На стоянке её водитель вылез из автомобиля, приглашающе распахнул заднюю дверцу.

Мы подошли, я взял её руку, она не сопротивлялась, я поцеловал её тонкие пальчики в лайковой перчатке, Иоланта всё ещё рассматривала меня внимательно и с новым интересом.

— Можно сказать, — произнесла она с подобием улыбки, — вечер действительно удался, а? Сразу две драки…

— Недостает заключительного штришка, — уточнил я и посмотрел на её сиськи.

Она надменно задрала носик.

— Тут по дороге публичный дом.

— Как там? — спросил я. — Хорошие девочки? Хотя вообще-то предпочитаю плохих.

Она подобралась, чем-то напомнила Глориану.

— Вадбольский!.. Вы забываетесь! Откуда я могу знать, что там?..

— Простите, ваше высочество, — повинился я. — Это я по-дружески, мы же в одной команде! А в тот домик зайду на обратной дороге.

Она фыркнула.

— Нет уж, домой доберусь без вас. А вы это… зайдите прямо сейчас, вам нужно остудить вашу самцовую суть.

На следующий день я на двух переменах не выходил во двор, бегал в библиотеку, но на большую вышел под лучи редкого в Петербурге солнышка, зевнул во всю пасть.

В библиотеке больше говорят про соединенный англо-французский флот, что прошёл через Дарданеллы в Мраморное море, плохой признак, всё, дескать, идет к войне, но всё равно её не будет, Государь Император не допустит. А если и полезут, напомнит, как самого Наполеона гнали ссаными тряпками!

Ещё 27-го сентября Турция, заручившись поддержкой вечно гадящей англичанки и французского короля Наполеона Третьего, потребовала убрать российские войска из Молдавии и Валахии, не получила ответа и 15-го октября объявила России войну.

Сегодня вот, 20-го октября, Николай Первый объявил войну Турции. По России везде началось веселье, «шапками закидаем», но у меня сердце дрогнуло, через два-три месяца войну России объявят Англия и Франция, а это начало Крымской войны и осады Севастополя.

Во дворе Иоланта с подругами, сразу меня заметила, но сделала вид, что в упор не видит, я тоже провел по ней мутным взглядом и, поймав пробегающего мимо Толбухина, начал расспрашивать о Щелях Дьявола.

Когда половина перемены миновала, Иоланта уже повернулась ко мне в нетерпении и уставилась почти рассерженно. Вообще веду себя как-то непонятно, должен рассыпаться в комплиментах и всячески заигрывать, вообще-то мог бы, останавливает только, что здесь ценой невероятных усилий могут позволить поцеловать ручку ещё раз, да пусть даже подставят щеку, но если бы я вдруг предложил ей просто повязаться, даже не знаю, что со мной бы сделали.

До сексуального раскрепощения здесь ещё пару столетий, пока что целомудренность не только в цене, но и обязательна. Хотя, конечно, мы не только произошли от животных, но и сами пока что животные, из неживотного в нас только наниты… да и то, догадываюсь, здесь я один такой.

Так что я мирно улыбался Иоланте и прикидывал, как на этот раз пойду в ту же Щель Дьявола, но проберусь поглубже. Там и звери должны быть всякие и разные. Само Пятно выглядит пусть не бескрайним, но дальняя стена Грани видится на расстоянии десятка, если не двух десятков верст, а там не только пески, я успел рассмотреть и стену причудливого леса.

Наконец она сама приблизилась, вот уж как нетерпение сказывается на женщине, произнесла капризно и заметно разочарованно:

— Догадываетесь, что я сказала Глориане?

Я сказал безразличным голосом:

— Думаете, у меня что-то изменится в том или другом раскладе? Кстати, спасибо за вчерашнюю подсказку. Мне давно надо было разгрузить семенники.

Она поморщилась.

— Фи, как грубо…

— Зато суфражистично, — сказал я напористо. — Мужчины, как вы знаете, бывают военные, дипломаты, управители, лекари, строители, музыканты, да много ещё кем бывают, но всё равно все — самцы. Когда-нибудь в будущем раскрепощенном мире, где у женщин будут все свободы, станем оказывать друг другу и различные интимные услуги, но пока да, будем играть в рамках дозволенного. Так что, ваше высочество, я весь к вашим услугам, как говорится, хотя мало ли что говорится… и вы не обязаны верить всему, что плету из любезности.

Она надменно задрала личико, я даже смог рассмотреть две дырочки в её вздернутом носике.

— Ах-ах, — ответила она сердито. — Что такой уж весь из себя независимый? Вы, баронет, уж и не знаю, кем себя возомнили! Всегда один, считаете себя таким особенным и могущественным? И ни к одной группе всё ещё не примкнули? А вместе выживать легче!

— Рожденный ползать, — ответил я, — везде пролезет. Хотя, знаете ли, вы натолкнули меня на интересную мысль…